| |
Но неужели Ницше не замечал совершенной
обычности, ординарности нашей героини? Впрочем, его
невнимательность можно списать на неотступно приближающееся безумие.
А великой психоаналитик Фрейд? Он-то вроде при уме остался. Однако
здесь мы сталкиваемся с двумя различными ситуациями. Хотя Фрейд был,
как уже замечено, психоаналитиком (причем не только теоретиком, но
и практиком), он интересовался не только пациентами, но всякими людьми,
особенно, полагаю, теми, кто специально интересовался им. Во
многих своих произведениях Фрейд постоянно подчеркивает, что поскольку
ему приходится общаться главным образом с "пациентами", он использует
всякую предоставленную возможность общения с "обычными" людьми, т.е.
людьми без патологий. Ибо теория психоанализа далеко выходит за рамки
патологий. Следует добавить, что к моменту своего знакомства оба они
-- и Фрейд, и Саломэ -- уже известные люди. Но вернемся к Ницше.
Среди биографов существует странная убежденность, что гении дружат
главным образом с другими гениями либо, по меньшей мере, с людьми
незаурядными. Эта убежденность настолько отдает наивным восторгом,
что ее даже не следует опровергать.
…Знал ли Ницше истинную цену Лу Саломэ? Полагаю, что знал. Вернее,
узнал со временем.
… Но в какой-то момент Лу начинает говорить "по существу", т.е. просвещать
Ницше на счет "женщины в себе". Можно предположить, что апогей взаимных
объяснений Ницше и Лу -- момент его Предложения. Что же он слышит
в ответ? "Мы (т.е. м-ль Лу и Пауль Рэ -- А.П.) решили объяснить Ницше,
что, во-первых, я испытываю глубокое отвращение к браку вообще, во-вторых,
что я живу на одну пенсию, которую моя мать получает как вдова генерала,
и, наконец, что брак лишил бы меня скромной ренты, которая мне полагалась
как единственной наследнице русского дворянского рода". Иными словами,
она не может выйти замуж за Ницше отнюдь не по причине любви или ее
отсутствия, а потому, что, во-первых, брак -- это не модно и не эпатажно
(ведь нужно всенепременно эпатировать публику), а во-вторых, из сугубо
меркантильных соображений: рента, знаете ли. Что должен был, по вашему
мнению, думать по этому поводу Ницше?
Конечно, он шокирован и оскорблен. В том числе -- и тем, что Лу постоянно
ставит его в один ряд с так называемым "кружком" и Паулем Рэ в частности.
Я далек о мысли об их идиллических отношениях: Фридрих наверняка знал
истинную цену Паулю, автору "Генезиса Сознания", равно как знал цену
и себе. Этакая смесь дьявольской наглости и вместе с тем -- крайней
неуверенности в себе. И конечно же, история с Лу становится поводом
для целого ряда размышлений по поводу женской натуры. Однако, слово
самому Ницше. Вот эти строки, давно ставшие классическими, но странным
образом игнорируемые его биографами и толкователями:
"Женщина не понимает, что значит кушание, и хочет быть кухаркой!
Если б женщина была мыслящим существом, то она как кухарка в течение
тысячелетий должна была бы сделать величайшее физиологическое открытие,
а также взять в свои руки искусство лечения! Благодаря дурным кухаркам,
-- полному отсутствию разумности в кухне, дольше всего задерживалось
развитие человека, больше всего ему нанесено всяких изъянов и нынче
дело обстоит не лучше. Речь к женской высшей школе". Суть этого фрагмента:
если даже "на исконной своей территории", каковой является кухня,
у женщины нет достижений, то как можно рассчитывать на ее достижения
в других областях? Да и зачем эти достижения?
"Ничто так не чуждо женщине по существу, ничто так не претит, так
не враждебно ей, как правда, -- ее великое искусство -- ложь, ее высшее
назначение -- обманчивость и красота". Наиболее вероятный вариант
интерпретации: женщина есть истина "сама в себе", но знать
и понимать она не способна. Если центр тяжести мужчины находится
вне его, то центр тяжести женщины -- в ней самой. Выйти за собственный
предел, стать "самоотстраненной", включиться в социальное соревнование,
-- что может быть ужаснее для женщины? Таким образом, женщина способна
выступить в качестве своего рода Философии, но отнюдь не в качестве
философа или пророка (к вопросу о прообразе Заратустры).
Еще ряд фрагментов, уже не нуждающихся в комментариях:
"Черная одежда и молчаливость придают каждой женщине умный вид."
"Женщина стремится к самостоятельности: и для этой цели начинает просвещать
мужчин насчет "женщины в себе" -- это составляет наихудшую часть прогресса
в деле обезображения Европы. Что должны вывести на свет божий
эти неуклюжие попытки женской научности и самообнажения! У женщины
столько оснований для стыдливости! В женщине скрыто столько педантизма,
столько поверхностного, школьно учительского элемента, мелкой приспособленности,
мелкой разнузданности и нескромности…".
И так далее.
Несложно догадаться, что главная героиня (или одна из таковых) этих
афоризмов -- Лу Саломэ. Мог ли ее устами говорить Заратустра? Нет,
Заратустра так не говорил. Могла ли Саломэ быть прототипом Заратустры?
Нет. Она не могла быть ни Его другом, ни врагом. Ни Его причиной,
ни поводом к Нему. Ни Его тенью. Она не могла быть даже кишечным паразитом
тени Заратустры. Ибо не имела к Нему никакого отношения. Зато она
могла быть страстным, быть может, единственным увлечением Ницше. Так
что же из того?
|
|
|
|
|
